И. Пинтосевич: ПЕСАХ 3333. Береги свою речь. Урок 57

4. Не злословьте о невежде Под невеждой понимается такой человек, который не учится. В еврейском мире, где знания Торы котируются очень высоко, считается постыдным быть невеждой и не посвящать изучению Торы хотя бы несколько часов в день. Но даже такого необразованного еврея закон защищает от обид, полученных в результате лашон-ара. Семен потешается над Рони. Их общий друг Лейб-Арье упрекает его в злословии, т.е. в нарушении запрета не произносить лашон-ара. «Что ты волнуешься? — говорит ему Семен. — Наш Рони такой невежда, что не в состоянии понять простейших комментариев Раши на Пятикнижие». Возможно, Семен прав. Но это вовсе не означает, что о Рони дозволено злословить. Отрывок из книги: Рав Зелиг Плискин. «Береги свою речь» _______ 27. Заповедь, повелевающая отдыхать от работы в седьмой день Песах Сказано в Торе: «На седьмой день священное собрание будет у вас, никакой работы не делайте» (Вайикра 23:8). В этот день закон относительно работы такой же, что и для первого дня Песах (см. выше 25-ю заповедь). Эту заповедь обязаны соблюдать всегда и везде – мужчины и женщины. _______ МЫ - “ЛИШЕНЦЫ“ http://www.istok.ru/library/72-chtoby-ty-ostalsya-evreem-vospominaniya-4-kazan.html В конце двадцатых годов нас из квартиры выселили. Папа был раввин и потому стал ”лишенцем” - его лишили ”права голоса”. И не только, как видите, права голоса, но и жилья. Вместе с семьей. Детей ”лишенцев” не принимали ни в вузы, ни на работу. Помню грустную историю (я прочел о ней в газете уже в мои студенческие годы): парень окончил университет, и тут выяснилось, что он из ”лишенцев”. Его спросили, почему он умолчал о своем социальном происхождении, и он объяснил, что хотел учиться. ”Это не оправдание”, - возразили ему, отдали под суд и приговорили к заключению. Моего отца как ”лишенца” отправили на принудительные работы, далеко за город. Каждый день он проделывал пешком многочасовой путь - туда и обратно. Работал отец в поле - другой работы ему, бывшему раввину, не полагалось. Но по субботам отец оставался дома - как ему ни грозили, как на него ни кричали. Следовало ожидать серьезных неприятностей. Однако потом отца все-таки освободили от этих работ по состоянию здоровья, а со временем, благодаря хлопотам его сестры Леи, которая жила в Москве, и совсем отменили статус ”лишенца”. Почему мне и удалось попасть в вуз. Когда нас выкинули из квартиры, мы сняли комнаты у частника, у него был маленький дом и дворик. Он был очень порядочный верующий русский человек, христианин. Жили мы трудно, но были рады крыше над головой. Помню, однажды, когда денег не было даже на хлеб, мама хотела пойти занять три рубля. Отец подумал и говорит: - В ”Биркат а-мазон” (благодарственной молитве после трапезы с хлебом) мы постоянно просим: ”Сделай так, чтобы мы не нуждались ни в подарке от смертного, ни в одолжениях его...” Поищи что-нибудь дома, может, найдешь? Мама поискала, нашла полстакана муки, еще что-то, набрала щепок, испекла пару лепешек, и мы мирно и счастливо прожили три дня, ни у кого не одалживая. Квартира у нас по тем временам была большая - две с половиной комнаты. Помню, каждый день мама возносила руки к небу и говорила: ”Б-же, благодарю Тебя за то, что мы под крышей”. Но радость наша была недолгой: где-то в двадцать девятом году мы благоустроились, а в тридцатом - спустя неделю после моей бар-мицвы - нас снова выкинули на улицу.